В январе 1944 года советские власти организовали для группы иностранных корреспондентов поездку в Катынский лес. Ниже приводятся воспоминания об этой поездке двух ее участников: англичанина Александра Верта и корреспондента "Санди Таймс" Эдмунда Стивенса.


Александр ВЕРТ

РОССИЯ В ВОЙНЕ 1941-1945

(отрывки из книги)

15 января 1944 года большая группа западных корреспондентов в сопровождении Кэти Гарриман, дочери посла Соединенных Штатов Аверрела Гарримана, отправилась в свое страшное путешествие, чтобы увидеть сотни трупов в польском обмундировании, вырытых в Катынском лесу русскими органами власти. Утверждалось, что здесь было похоронено около 10 тысяч человек, но фактически было отрыто лишь несколько сот "образцов", которые пропитали даже морозный зимний воздух на всю жизнь запоминающимся зловонием. Русская Специальная следственная комиссия, которая была создана специально для этой цели и руководила всей церемонией, состояла из представителей судебно-медицинской экспертизы, таких, как академик Бурденко, и ряда "видных лиц", само присутствие которых должно было придать всему расследованию респектабельность и авторитетность; среди них были митрополит Московский Николай [здесь неточность: Николай - митрополит Киевский и Галицкий], знаменитый писатель Алексей Толстой, нарком просвещения Потемкин и другие. Какими знаниями эти "видные лица" обладали, чтобы судить о том, насколько "свежими" или "старыми" являются вырытые трупы, было не совсем ясно. Однако именно этот вопрос и был центральным моментом спора - были ли поляки похоронены русскими весной 1940 г. или немцами в конце лета 1941 г.? Профессор Бурденко в зеленой фуражке пограничника деловито анатомировал трупы и, помахивая куском зловонной печени, нацепленной на кончик его скальпеля, приговаривал: "Смотрите, какая она свеженькая!"

[...]

В общем отправной точкой для русских в ходе всего следствия было то, что всякую мысль, будто поляки могли быть убиты русскими, следовало сразу же исключить: такая мысль сама по себе была оскорбительной и недопустимой, и потому не было никакой необходимости останавливаться на фактах, которые могли бы привести к "оправданию" русских. Самым важным было обвинить немцев, оправдывать же русских было совершенно незачем.

[...]

Огласка этого дела (включая и посещение Катыни представителями западной прессы) была проведена русскими крайне неуклюже и грубо. Корреспондентам было предложено присутствовать только на одном заседании Специальной комиссии, когда она производила опрос ряда свидетелей. Среди них был некий профессор Базилевский, астроном, дрожащий маленький человечек, которого немцы якобы уговорили или принудили стать помощником бургомистра Смоленска; он заявил, что его начальник, квислинговец, впоследствии бежавший с немцами, сообщил ему, что польские офицеры будут ликвидированы; в виде доказательства был также представлен принадлежавший, по его словам, этоиу бывшему бургомистру блокнот с многозначительной, хотя и несколько неясной записью: "Говорят ли люди в Смоленске о расстреле поляков?" [...] Вся процедура явно смахивала на инсценировку.


Эдмунд СТИВЕНС

[Отрывок из статьи, написанной по поводу визита премьер-министра Польши Тадеуша Мазовецкого в Москву в 1989 году]

Я занимаюсь катынским делом с февраля 1944 года, с тех пор, когда был включен в состав группы военных корреспондентов, приглашенных туда советским отделом печати. Так как в эту группу попросилась Кэти Гарриман, дочь американского посла, то нам достался роскошный спальный вагон и вагон-ресторан, полный икры и прочих прелестей, которых нам так не хватало во время пребывания в лесу. Нас повезли на автобусах из совершенно разрушенного Смоленска за 15 километров в лес, состоявший в основном из сосновых посадок-трехлеток, высаженных перед немецкой оккупацией, перед тем как Сталин и Гитлер поделили между собой Польшу.

Трупы, которые нам показали, лежали на мерзлой земле, вероятно, на том же месте, где их и расстреляли. На трупах были шинели (это указывало на то, что их расстреляли зимой), и у каждого в затылке было отверстие от пули.

Сопровождал нас Николай Бурденко, выдающийся советский хирург. Его неблагодарной, чтобы не сказать невыполнимой, задачей являлось убедить нас в том, что ответственность за расправу несут немцы. Бурденко и его помощников, без сомнения, проинструктировали, но их сообщения казались натянутыми и неубедительными.


В апреле 1990 года с Э.Стивенсом встречался журналист В.Абаринов. Стивенс дополнительно сообщил ему следующие подробности. В Москву группа направилась уже наутро следующего дня. Он не помнит, чтобы журналистам показывали какие-либо документы. Наконец, выступавший на пресс-конференции в Смоленске вице-бургомистр был, по мнению Стивенса, заранее подготовлен и произносил "зазубренный" текст.

Стивенс уверял, что ни при каких раскопках группа не присутствовала - трупы уже лежали на земле.


Цитируется по книге: В.Абаринов, "Катынский лабиринт", М., "Новости", 1991 г.